Трансформация идентичности среднеазиятских элит. Традиция и современность.

Славомир Горак

Анализ политических элит и их структура принадлежат к менее изучаемым на пост-советском пространстве проблемам. Доступ к информации в этом плане ограничен почти исключительно на неофициальные источники.

В традиционном смысле к элитам в Центральноьй Азии можно применить их классичексое в мусульманском мире разделение на кочевые и городские/сельские элиты, означаемых арабскими терминами бадава и хадара.[1] Современная литература употребляет термины племя (англ. tribe) и клан (англ. clan) соответственно. В Центральной Азии применяется система кланов к Таджикистану или Узбекистану и племенные отношения для Казахстана (жузы), Кыргызстана или Туркменистана. Однако полная картина элит выглядит гораздо сложнее. Более того, за последнее столетие произошла в среднеазиятских странах бнспрецедентная ьрансформация элитных структур.

Вопрос тогда состоит в том, насколько реально сохранились традиционные властные институты «дореволюционной» Средней Азии до нынешнего времени. На основе биографической методы и при помощи интервью обнаруживается некая типологизация элит, которая может послужить как ответ на этот вопрос.

Для различия предлагается использовать два основных термина – традиционные кланы/племена и политические (современные) кланы. Естественно, что соременные элиты основываются на традиционных.

Исторические предпосылки создания современных кланов

Если углубиться в традиционный социальный строй, то у среднеазиатских народов обнаруживаются два основных идентитета – родовый и территориальный. Нельзя согласиться с некоторыми авторами, которые совмещают эти два типа с соответственно кочевыми и оседлыми народами региона.[2] Кроме этих двух идентитетов формировались и более «национальные» идентификации, а то как у самых «народов» в отношении к другим и, наоборот, внешнего мира к ним.[3]

После установления советской власти начались коренные преобразования местных элит. Исчезли бывшие правящие элиты (светские и религиозные) и постепенно появлялись новые партийные элиты. Однако и новые местные чиновники сохраняли одновременно связы со своими традиционными структурами. Здесь развивается борьба этих структур уже под «крышей» новой формальной большевистской структуры.[5] Таким образом создавалась некая гибридная клановая структура на основе традиционных и более современных элит. Это совмещение стало причиной слабости формальных институтов власти в советский и пост-советский период. Кроме внутренних источников формирования местных элит нужно учитывать и роль союзного (в основном партийного) центра. Несмотря на это влияние в послевоенный период снижается роль вторых («московских») секретарей в ущерб местных кадров (по крайней мере в отношении внутренних процессов данной республики). Неизбежным следствием стало новое развитие (или возрождение) традиционных структур.[5] Отмена центрального контроля после обретения независимости этот процесс только усилила. Усиливание центростремительных тенденций новых правящих элит на фоне этой борьбы выглядит неизбежным шагом к сохранению собственной власти и, в случае Таджикистана, Узбекистана или Кыргызстана, самой целостности данной республики.

Во главе новых элит стоит одна фигура – сначала первый секретарь партии и в последствии президент, вокруг которого возникают разные группировки (современные кланы – политические и экономические, родственники и т. д.). Под давлением со стороны международных организаций на создание западной модели политической системы возникает постепенно и новая партийная элита. Однако, внедрение этой системы часто привело к созданию «карликовых» партий для показания плюралитности политической системы. Это постоянное давление опять ведет к некого рода гибридной системе, на этот раз между плюралитной (или квазиплюралитной системой) и традиционной структурой.

Типология и анализ совсременных среднеазиятских кланов

Несмотря на местные разновиднгсти можно в настоящее время отличить несколько типов «кланов» в Центральной Азии, которые имеют влияние на принимание решений в политической и экономической сферах.

1. Семейный тип

Название этого типа впервые было применено к клану президента Ельцина и вовлекало не только собственно его родственников, но также и самих приближенных к Ельцину людей. В Средней Азии этот тип особенно проявляется в Казахстане, Кыргызстане и Узбекистане.

Кроме ключевых политических постов (президент)  Семья политически зацеплена в разных аппаратах, которые реально (а не формально) имеют влияние – например аппарат президента, правительство. Экономически их поддерживают «частные» бизнесмены связвнные с Семьей и эти средства часто обрабатываются в разного рода благотворительных фондах. Существенное влияние имеет контроль Семьи над СМИ, которое способствует «демократическому» продвижении членов Семьи на видимые политические функции (члены правительства, парламентарии и т. п.).

2. Региональный тип

Этот тип можно назвать самым ближайшим к традиционной форме общества. Однако, трудно здесь говорить об возвращении дореволюционных элит. Видимо ославление традиционных племенных связей, которые больше стали идентифицироваться с определенным регионом, чем исключительно с родоплеменной группой.[6] Учреждение советских «национальных» государств способствовало существенной трансформации региональных группировок, которая лишь частично пересекается с традиционными регионами.[7] Идентификация местных элит с другими здесь указанными типами (партийными, семейными) еще более ослабляет региональную принадлежность. Но, несмотря на снижения роли традийионных регионов/племен, этот фактор и так имеет свое влияние в современной политике.

После 1991 г. вела борьба этих трансформированных региональных/племенных кланов вплоть до вооруженой борьбы в Таджикистане. И в других государствах идет эта борьба приняла жестокий характер и обычно привела к сужению элит на одну превалирующую группировку (Туркменистан, Таджикистан после войны, Узбекистан).

3. Партийный тип

Систему политических партий в Средней Азии пока трудно сравнивать с западной Европой или даже с Россией. Подобно например Балканам в 20. и 30 гг. ХХ. века партии представляют тип элиты, который создает узкий круг людей без другой идентификации (городские интелектуалы) или наоборот представители партий копируют другие элитные структуры. Часто совмещается эта позиция с региональной элитой (многие из лидеров кыргызстанских партий и протопартий), семейной элитой (Дарига Назарбаева, дети бывшего кыргызского президента Акаева), экономическими, социальными или религиозными группировками (Саид Абдулло Нури в Таджикистане). По-этому большинство современных политических партий можно назвать скорее «карликовым» прикрытием других типов элитных структур. С другой стороны постоянное давление внешних факторов будет способствовать усилени. этого типа элит.

4. Экономическо-социальный тип

Как пишет туркменский оппозиционер Авды Кулиев, эта часть элиты была в советское время одной из самых богатых, но одновременно одной из самых мало «грамотных» слоев населения.[8] Эта характеристика имеет свой смысл и в нынешних реалиях. Эта элита часто безцеремонно воспользовались пост-советским хаосом в экономике страны к накоплению огромных средств и еще больше приняла характер мафиозных структур. Взяимосвязь с политикой и средства им дают возможность влиять не только на принимание решений, а даже управлять сменой политической элиты (Семьи).

К другим типам элит можно отнести и структуру творческой и культурной интелигенции. Но, если в послевоенное советское время было влияние этой группы достаточно относительно сильным в виду их протежирования в обществе и в партии, то в конце советской эпохи их влияние серьезно упало. Сегдня эти культурные деятели стали скорее выразителями элитами проецированной национальной идеологии, чем влиятельной группой на политику или экономику (за некоторыми исключениями).

Если посмотреть на структуру местных элит в сравнении с другими регионами (и не только пост-советского пространства, а также особенно Ближнего и Среднего Востока), то Центральная Азия имеет несколько специфик. Прежде всего исчезла или сильно трансформировалась традционная элита (в отличие от до сих пор практически нетронутых бадава и хадара в мусульманских государствах). Если опереться на арабского историка Ибн Халдуна, который четко определил специфика каждой из этих групп, то оказывается, что в Центральнй Азии сильно ослаблел прежде всего тип бадава, а то несмотря на существование казахских жузов или туркменских племен.[9] Равно как и в соответствующих странах Ближнего Востока (Сирия, Ливан) центральноазиятские элиты представляют собой смесь традиционных и трансформирующизся элитных структур, которые совмещаясь друг с другом создавают конкурирующие между собой группы.